Есть ли сегодня в России философия? Как будто бы она была всегда. Но где она, что она и кто её делает? – мало кто ответит на эти вопросы. Даже у образованного гуманитария на слуху будут скорее всего имена уже позапрошлого столетия, да и те связаны с художественной литературой. Возможно, вспомнят Владимира Сергеевича Соловьёва или Владимира Ильича Ленина. Чем ближе к нам, тем гуще лес. Настоящее для нас подчас темнее прошлого.

В этом году выпускник философского факультета МГУ, а в недавнем прошлом – Института филологии ХГУ Алексей Сергеевич Нилогов выпустил первый том книги «Кто сегодня делает философию в России». Работа, занявшая полтора года, сделана по результатам бесед с современными русскими философами. Среди авторов книги немало тех, кто работает в переходных с философией сферах – богословие, искусство, культурология, лингвистика, литература, логика, музыка, политология, психология, публицистика, социология, филология. Рассматриваемые мыслители выражают различные, подчас конфликтные, общественные, религиозные и экзистенциальные взгляды.

Сегодня Алексей делится своими мыслями о книге, русской философии и критике власти…

– Книга «Кто сегодня делает философию в России», автором-составителем которой ты являешься, создана преимущественно в жанре бесед. Это и нестандартно для философии, и достаточно удобно для чтения…

– Форма философского интервью – вынужденная. Изначально я хотел сделать сборник автоинтервью и манифестов. Но с каждым философом пришлось работать индивидуально, и жанр философской журналистики оказался наиболее адекватным. Затем всё завертелось. Перед изданием книги я решил апробировать тексты, начав публиковать их в центральных СМИ, после чего мне приклеили ярлык философского журналиста.

– Что представляет собой современная философия в России?

– Современная русская философия ещё во многом является постсоветской. Правда, сейчас появилась философствующая молодёжь, которая не затронута советской эпохой и которая воспринимает философию не как идеологию, а как творчество. Поэтому у русской философии есть шанс выбиться в мировые лидеры.

Многие отмечают, что Россия, как и весь мир, переживает гуманитарное безвременье. Однако то, что появляется, – это ростки новых тенденций. Все в ожидании какого-то нового направления, нового «-изма», новой метафизики.

– То есть мы ждём какого-то пророка? Есть ли сегодня лидеры в российской философии?

– Есть. Они представлены в этой книге. Пока вышел первый том. В следующем году появится второй.

– А не много ли набирается лидеров? В этом томе уже человек тридцать. Может быть, есть лучшие из лучших?

– Безусловно, есть. Но выявление их – работа проницательных читателей. Кстати, я бы не сказал, что их слишком много. А сколько тысяч будет обиженных! Только «расстрельный» список членов Российского философского общества насчитывает около 5 тысяч имён…

– Сегодня такая книга востребована? Кто её читатель?

– От замглавы Администрации Президента РФ – Владислава Суркова (а может быть, и самого Владимира Путина) до обычного студента-гуманитария.

– Первый том книги вышел в рамках проекта «Современная русская философия». Какую цель преследует проект?

– Первоначально книга и проект были синонимами. Однако мне посоветовали расширить проект, после чего это название получило собственную жизнь. В его рамках можно издавать современную русскую философию: от сборников статей до монографий и антологий.

– Проект перерастает в чисто издательскую деятельность?

– Пока нет. Это мой бренд, не более. Но я рассчитываю на то, что он станет некой авторитетной площадкой, на которой будут появляться новые философские имена.

– В названии проекта использовано слово «русская». Ты отказываешь понятию «российская»?

– А что такое «российская философия»? Я не занимаюсь философией народов Крайнего Севера или кавказских республик. Понятие «русская философия» подразумевает философский текст, написанный на русском языке. При этом человек может быть любой национальности. Мне даже как-то шутливо предлагали переименовать проект в «Современная еврейская философия». Понятие «российская философия» мне кажется мёртвоврождённым.

– В одной из вступительных статей к книге ты говоришь о том, что философом можно называть только того, кто создал собственную концепцию. Есть ли у тебя такая концепция? Ты относишься к тем, кто делает философию в России?

– Отношу (задумчиво). В то же время сама книга – лишь институциональный жест, помогающий сделать себе имя. Хотя настоящие философы не должны так прямолинейно реагировать на происходящие события. Их удел – отсиживаться в своём аутистическом мире…

– Что тебе ближе в философии: отшельничество или публичность?

– Философия бывает интимной и институциональной. Но я не хочу ограничивать себя ни той, ни другой. Хуже всего, когда книги пишутся в стол. Сегодня выходит огромное количество философских текстов. Подавляющая часть – в рамках культуртрегерских (просвещенческих) проектов, когда восполняются многие лакуны, переводятся авторы, ранее недоступные читателю. О современном состоянии русской философии существуют настолько полярные точки зрения, что чистоплотней занять золотую середину. Как правило, выживают сильнейших, поэтому поневоле приходится быть или варваром, или провокатором.

– Провокатором?

– Философия по природе провокативна. В ней есть презумпция подозрения, поэтому то, что я попытался вытянуть из этих людей в жанре интервью – говорит о многом. С кем-то это получилось, с кого-то вытянуто с гулькин нос. Тем не менее, всё они «делают» философию.

– Значит, это конъюнктура?

– Моя личная конъюнктура, определяемая философским вкусом. Во многом книга сделана вопреки академическим структурам: философскому факультету МГУ и Институту философии РАН, сотрудники которых отнеслись к ней либо с равнодушием, либо крайне раздражительно. В философском сообществе существует масса стереотипов. Один из них – возрастной. Считается, что молодой человек не может создать ничего оригинального в 26 лет. Получить статус философа позволяется только после сорока, когда за плечами годы ученичества, ещё не обременённые жизненным опытом. Такая традиция практиковалась в Древней Греции. Я же возвратился к традиции XIX века. Тогда наиболее одарённые философы писали свои основные произведения к 30 годам.

– В чём суть твоей философской концепции?

– Сейчас я работаю в области философии антиязыка и нанолингвистики. Философия антиязыка занимается проблемой называния вещей, которые невозможно поименовать с помощью средств обычного языка. Я вышел на идею антиязыка, когда попытался опровергнуть репрезентативную теорию абстракции Беркли. Согласно Беркли, не существует абстрактных понятий – треугольника вообще, человека вообще, стола вообще. Воображение человека всегда представляет себе вполне конкретный предмет. Человек также конкретен – это либо женщина, либо мужчина. Идея антиязыка помогла мне преодолеть Беркли, отстояв множество интересных вещей.

– Неподготовленному читателю твой текст может показаться эпатажным. Это дополнительное стремление привлечь внимание или называние вещей своими именами?

– И то, и другое, и третье. В целом же, это издержки двух моих образований, которые во многом искусственно сдерживались академическим статусом факультета и преподавателями, действующими в парадигме бритвы Оккама, согласно которой запрещается воплощать в язык новые сущности. А ведь со временем их накапливается так много, что они начинают подспудно мстить. Когда же они вырываются наружу, могут наступать необратимые процессы.

– В нашей стране, согласно твоей книге и намеченному продолжению, достаточно много философов. Куда же стране столько мыслителей? Мы и так всегда рассуждаем больше, чем делаем…

– Россия по определению философская страна. Но я говорю не о народной философии, когда каждый мнит себя философом. Я считаю, что человек не становится философом, а рождается им, равно как и композитором, писателем, художником. Современному российскому обществу потребления не следует ждать от философии какой-то практической пользы с ответами на вопрос о смысле жизни. Философия – это не метафизическое страховое общество. Она помогает обрести человеку самость, найти себя, но отнюдь не в виде примитивных психологических решений. Когда человеку уже невозможно вернуть его самость, философии остаётся лишь утешать.

– Читая твою вводную статью, я нашёл следующее: «Нам позарез не хватает публичной философской жизни. Новый русский философский ренессанс – не голый пафос или выпускание метафизического пара, а насущная задача по формированию в России гражданского общества». Я в этой мысли вижу практическое зерно, связанное с национальной идеей, с государственной политикой…

– Здесь о гражданском обществе написано для красного словца…

– Как так?

– Философия – это, конечно, не замок из слоновой кости, но и не служанка смысложизненных проблем. С ними вполне удачно справляется какая-нибудь «шизотерика». Единственная практическая философия, которая может появиться в России, – это «экзистенциальщина», которая будет расслаблять людей, утомлённых бесконечным тупиком своего потребления.

– А твой любимый философ Фёдор Гиренок сожалеет о невостребованности философии?

– Ещё как сожалеет! На протяжении 15 лет философия находилась в идеологическом гетто, так и не попытавшись взглянуть на себя критически. Поскольку в СССР философия была слишком идеологизирована, постольку на его руинах о ней попросту забыли. Лишь совсем недавно власть начала делать попытки философского, а по сути идеологического, обоснования самой себя. Отсюда памятное июньское участие замглавы Администрации Президента РФ – Владислава Юрьевича Суркова – в заседании Учёного совета Института философии РАН с активным обсуждением его концепции «суверенной демократии».

Сурков захотел воскресить тип советского идеолога, работающего в рыночных условиях современной России. Этакий путинский Суслов или Победоносцев при Александре III. Пока Сурков вёл подковёрную внутреннюю политику, его ореол сакральности оправдывал философские причуды. Но когда он вышёл со своими идеями в публичное пространство – сразу же проявился его жалкий интеллигентский комплекс.
Сурков – это идеологический нувориш, то есть человек, разжившийся на интеллектуальных спекуляциях и пробившийся в высшие эшелоны российской власти. Ещё одна ошибка Суркова состоит в том, что он окружил себя политическими конъюнктурщиками – политтехнологами вроде Маркова, Павловского, Третьякова, которые профессионально отрабатывают ресурсы, обнадёживая своего работодателя местом в истории с чёрного хода. Я уверен, что у сурковских идеологем нет никакого будущего.

– Помнится, в вузе ты был апологетом Путина…

– Я чувствую, что моё отрицательное отношение к Путину ещё недостаточно осознано. Не является ли оно политической модой? На мой взгляд, Путин как президент выполнил свою историческую роль и по истечении второго срока должен достойно уйти. Однако слухи о третьем сроке или преемнике регулярно вбрасываются его ближайшим окружением, зомбируя население, которое любит ностальгировать по совку. К сожалению, у нас по-прежнему отсутствует преемственность власти, дискредитированная преемственностью режимов. Наконец, Путин неудачно воскресил отжившие советские формы управления государством: вертикаль власти, отмена выборов губернаторов, возобновление риторики холодной войны, разгром конструктивной оппозиции.

– Ты всегда воспринимался как очень амбициозный человек. Сейчас ты получил второе высшее образование в МГУ по специальности «философия». Готовишься к поступлению в аспирантуру? А что дальше? Неужели просто преподавание?

– Образование и педагогическая деятельность – не предел, а необходимые формы институциализации. Я не исключаю своего участия в политической деятельности. А если честно, то хочу возглавить смену философских поколений в России.

Беседовал Денис Труфанов

Ссылка на jpg-версию