Владимиру Анатольевичу Рябикову

Вспомнить философию до лучших философских времён – до несвоевременности всех философских вопросов, – когда уже больше не останется досуга для философии, а может быть, и от философии, – когда звание философа станет самым последним ругательством, а геноцид философов войдёт в антропологическую моду, – когда философствование сведётся к передержке эмоциональной реакции, – к философствованию как гормональному расстройству, при котором образ жизни (генотипаж) философа слиняет из естественного и противоестественного модусов в искусственное философствование на заданную проблему – по забиявкам философских трудящихся, отчуждающихся в философии свободнее, чем в труде, – философствующих в обеденном перерыве, растянувшись на природе (врождённые, или руссоистские, философы), в местах, менее всего для этого приспособленных [на кресте (Христос), на костре (Бруно), в гробу (Гоголь), на подесте (Майнлендер)], – если философская чистоплотность всё ещё не выводится в родимые пятна философии, – никто не может быть застрахован от философической сыпи защитного от философии цвета (философуха), – до самой лучшей из возможных философий (Ко-Лейбниц), – тростниковое философствование (паскализм как «дух тяжести» в философии?) – гнуться тем ниже, чем выше планка падения, – но не переусердствовать при подлёте, – а если не удастся забыть, то по крайней мере умыть из неё руки, – всё дело за малым – объявить в розыск подходящего Пилата, – и мы знаем, кто мог бы им стать, но разве умыкнуть крест не надёжней? – слова, обозначающие слова, которые являются названиями слов, не состоявшихся до стадии «мусорологизмов» (собственно словообразовательные жертвы принципа традитабельной относительности), – «протомусорологизмы», – философический сон философии (не иначе как философский сон разума?) – но нашлись мощные будильники, например Делёз и Гваттари, которых не грех было бы канонизировать живьём [«Да здравствуют философские будильники!», «Да здравствует петух как символ новой философии!» – первым на сей счёт прокукарекал Эпштейн (философия возможного (потенциология), – однако тем ли самым петухом прокукарекал Эпштейн и кто же спохватится его философски опустить? – для начала можно обрить его наголо, чтобы он не зарос в Хоттабыча философии: «Трах-тиби-дох-тиби-дох!» и лишь затем ощипать в петуха Диогена, на что можно предъявить бороду Платона)], – и пока в философском спанстве не участвуют философские святые (среди которых нет ни одного религиозного), философский сон философии может продлиться дольше антропологического сна (Фуко, – антропизм как антропологическая дискриминация (наряду с расовой, религиозной, сексуальной), основанная не на природном, а на философском (если – не философическом! – стилистическом! – стилистико-антропологическом!) неравенстве людей, – на неравенстве философских животных, о которых не только в символе можно поведать много нового, – о сове (филине) Гегеля перед змеёй Ницше, о дикобразах Шопенгауэра, ранящих друг друга, когда им хочется согреться, наконец, о философских дикобразах, согревающихся до первых трупов, до последней давки, из которой, как правило, выживают сильнейших, – на неравенстве философских друзей – религиозных пастырей, – самоназванных пророков, отпускающих истории грехи прогнозирования, – плоскозадых вождей с эсхатологическим настроением, пригодным разве что для затравки стадных врагов), – поскольку именно философия является червоточиной смысложизненных вопросов (не исключая народной философии, которая замешана в популяризации экзистенциальных парадоксов – например, «конечности–бесконечности человеческой жизни»: «И вот – бессмертные вполне могут заняться деятельным истреблением друг друга; с равным успехом – как только что говорилось о страстях – они могут друг друга ненавидеть, могут злобствовать и интриговать, скажем, по поводу Нобелевских премий…» – Хоружий¹), постольку вся ответственность по их неразрешимости ложится на философских обывателей, которые несут, словно костыли, этот чужой горб по философской пустыне, так и не преобразившись в погонщиков верблюдов, – но большинство философов смотрит один и тот же сладкий сон – об идеальном государстве Платона, в котором правят такие же, как и они, – «Ах, эти философские совы! Ах, эти философские сони! Ах, эти философы, философствующие во сне без сновидения! Прежде вас сова познания вылетала в ночи, но вы проспали её полет, – разве можно научиться летать, спя в удобной постели? Пробудитесь же от этого сновидения величиною в историю философии! Скиньте с себя заспанное одеяло, отбросьте подушку, набитую совиным пухом, – очистите своё сознание от философского дежавю! Я жду вас у утреннего колодца, чтобы умыться им до дна!»

Публикация:
Кто сегодня делает философию в России. Том I. – М.: Поколение, 2007. – 576 с. – С. 12-13.